Михаил Васильевич Линд

Биография

Михаил Васильевич Линд (1884—1958) — литератор, публицист и переводчик.

Его литературная деятельность началась около 1900 года, когда в разных журналах появились его эссе, очерки и фельетоны. Позже он стал известным переводчиком, в частности, Анатоля Франса, Оноре де Бальзака, Альфреда Мюссе и др. М. В. Линд — один из инициаторов и устроителей широко известной в 1920-х годах в Москве “Книжной лавки писателей”. Михаил Осоргин в своих воспоминаниях пишет: «Михаил Васильевич Линд — отличный знаток книги, переводчик, беллетрист, джентльмен в лучшем значении этого слова, заложил первые камни нашей “Лавки”, собрал библиографический отдел. После ухода Линда, Ходасевича и Минаева приняли Зайцева, Бердяева и Джевелегова... М. В. Линд ведал антикварией и крупными покупками...» С. В. Брюсовым и В. Ходасевичем М. В. Линда связывали дружеские отношения.

Родился и раннее детство М. В. Линд провёл в Торжке, учился в гимназии в Твери, после чего закончил юридический факультет Московского Университета. Был он человеком многосторонне одарённым, что помогало ему пережить лихолетья советской эпохи. С большой энергией занимался он в 20-е годы (годы расцвета НЭП-а) организацией и содержанием “Павильона” — кафе на Гоголевском бульваре, который был известен в Москве, особенно иностранцам, как изысканное кафе-ресторан, где весь обслуживающий персонал, включая поваров, официанток, кассиров и уборщиков был представлен “бывшими” (это и Раевские, и Голицыны, Прохоровы, Полуэктовы и др., повар же служил в своё время при Дворе) “Павильон” давал возможность выжить и прокормиться многим уцелевшим от арестов и оставшимся в Москве “классово-враждебным” семьям: было известно, что здесь не берут “чаевых”, говорят на всех европейских языках и подают блюда отличного качества. В 1928 году “Павильон” был закрыт, организаторы и большинство сотрудников арестованы. М. В. Линд провёл тогда в лагере 4 года, после небольшого перерыва” за нарушение паспортного режима” (жил в Подмосковье, а работал в Москве) и за “антисоветскую пропаганду” был осуждён ещё раз и до 1939 года пребывал в Карагандинских лагерях. Затем жил на “101 километре” (ближайшее от Москвы место ссылки) в Малоярославце, потом — опять арест и тюрьма, после чего около 10-ти лет жил с семьёй и детьми на поселении в Чкаловской области, где отбывала очередную ссылку и его жена Прохорова Татьяна Николаевна — дочь последнего владельца известной Трёхгорной Мануфактуры. После этого он с женой получил право проживания в городах не выше районного значения и с 1952 года по день своей кончины жил в Валдае Новгородской области. Здесь он начал писать свои воспоминания, работа над которыми была прервана осложнившимся полученным в лагерях туберкулёзом.

Однако ни все тяготы пережитого, ни изнуряющая болезнь не сломили ни характера, ни воли Михаила Васильевича. Он продолжал работать до последних дней — это были и новые переводы для издательства “Иностранная литература” и мемуары. Внешне — это высокий, стройный человек, остававшийся по мере физических сил и сверхскромных материальных возможностей подтянутым и элегантным. В общении с людьми любого положения и уровня он был всегда предельно спокоен, ровен и вежлив, сохраняя чувство собственного достоинства и оставляя впечатление благородства и аристократичности в самом лучшем её проявлении — сочетании ума, мудрости, доброты и жизненной силы.
В ярких и светлых красках рисует он картину Торжка конца 80-х годов позапрошлого века, небольшого уездного городка, такого типичного и в то же время неповторимо своеобразного с многоголосьем больших и малых событий, со своими буднями и праздниками с их запахами и звуками.
М. В. Линд описывает годы раннего детства, проведённые в Торжке в кругу лиц, родственных и близких его семейству: это, как он называет, “бакунинское лоно” (крёстная М. В. Линда Бакунина Ольга Николаевна, с Алексеем Александровичем Бакуниным дружил его отец, они вместе добровольцами были в Сербии в 1870-х годах). Присутствуют здесь и другие представители тверского и новоторжского дворянства: Повало-Швейковские, Чаплины, Вульфы, Оленины, Туполевы и Лееры.
Отец Михаила Васильевича Василий Николаевич Линд (1843—1916) был известным публицистом и переводчиком, организовавшем в Москве издательство “Книжное дело”, где вышли в его переводе такие издания как “Система логики” Милля, “Демократия в Америке” Токвиля, “История религий” Шантепи де-ля Сосей и пр. Он — один из первых земских деятелей, стоявших у источников этого движения. Известный до революции профессор А. А. Исаев назвал В. Н. Линда одним из замечательнейших земских деятелей не только Тверской губернии, но и всей России. В его послужном списке написано, что многие годы он был Председателем Новоторжской земской управы, Председателем Общества взаимного кредита, некоторое время он служил мировым судьёй в Твери. Был он также и землевладельцем — его имение Дубровка под Торжком располагалось на 300-х десятинах его собственной земли. Однако, увлечение либерально-демократическими идеями 60-х годов, ставшее причиной его исключения из Московского Университета, не покинуло его и в зрелые годы, хотя и приняло более умеренные формы. В. Н. Линд был членом известного кружка либералов “Беседа”, “Союза освобождения”, в 1905 году стал членом кадетской партии, сотрудничал в таких изданиях как “Русские ведомости” и “Русская мысль”. Его оппозиционность коренится, возможно, (здесь напрашивается параллель А. И. Герценом) в его незаконнорожденности, вызывавшей, по-видимому, чувство неудовлетворённости и некой ущербности.
Рождение Василия Николаевича было окутано тайной: появился он в доме Тверской дворянки, девицы Веры Николаевны Балкашиной как найдёныш, обнаруженный на пороге дома в её имении Зарубино, и был ею усыновлён. Записан он был мещанином. Однако Василий Николаевич и окружение его семьи достоверно знали, что он родной сын своей приёмной матери, знал он и то, кто его отец, раскрывать же эту тайну не хотел, лишь перед смертью посвятил в неё своего единственного сына, но Михаил Васильевич в своих воспоминаниях не нарушает воли отца и не называет имени деда. И всё-таки жена и дети Михаила Васильевича узнали, что это была особа Императорской фамилии, а имя и отчество, данные найдёнышу, были достаточно “говорящими” — Василий (царственный) Николаевич, фамилия же была дана в честь замечательной шведской певицы Дженни Линд, гастролировавшей в те годы в Петербурге и пленявшей своим исполнением всё высшее общество.
И хотя настроения отца оказали определённое влияние на молодого Михаила Васильевича, по стопам отца он не пошёл и наибольшую дань отдал чисто литературной деятельности. События позднейшего времени и личный опыт скитаний в том числе и по дорогам ГУЛАГА, вольно или невольно проложенным и его отцом с единомышленниками — либерал-демократами всех мастей, навсегда излечили его, как и многих его друзей, от “болезни левизны”. Одним из таких был и Николай Александрович Кропоткин, племянник известного революционера — анархиста П. А. Кропоткина, Николай Александрович Кропоткин — ближайший и многолетний друг М. В. Линда и крёстный отец его единственной и поздно появившейся дочери Натальи Михайловны Линд-Прохоровой, которая подготовила и передала для публкации его материалы.

источник




Сортировать по: Показывать:

Переводчик

Франс, Анатоль. Собрание сочинений в 8 томах
Франс, Анатоль. Собрание сочинений в 8 томах [pdf]
Этюды о нравах (Сцены сельской жизни)
Вне серий


RSS

SergeevUr про Бальзак: Крестьяне (Классическая проза) 15 09
Ха! Вот поскольку коммунистическое прошлое ушло, аннотация как раз весьма актуальна.

Филипп Ротенфельд про Бальзак: Крестьяне (Классическая проза) 15 09
Так как я переехал и сечас живу в украинском селе, то решил эту книгу прочитать. Все таки- село и город до сих пор, по -моему немного разные культуры. Книга актуальна и по сей день и не только в сравнении городской и сельской культур, но и просто интересна. Только конец мне показался печальным. А , аннотация, приведенная выше, как борьба между крестьянами и буржуа устарела, так как хочется надеяться, что коммунистическое прошлое навсегда ушло из нашей жизни еще 20 лет назад.

X