Юрий Матвеевич Иофе

Биография

Юрий Матвеевич Иофе (1921 - 1995) - математик, поэт, писатель.

КОЕ-ЧТО О СЕБЕ Я — Юрий Матвеевич Иофе (через одно «ф»). Родился в Харькове, в 1921-ом году, т. е. вскоре после Великой Октябрьской Катастрофы. Детство прошло в Москве, на Большой Ордынке. В 31-ом моего отца арестовали как не очень крупного вредителя в текстильной промышленности. Время тогда было гуманное: после 16-ти месяцев пыток на Лубянке, в Лефортове и Суздальском изоляторе мой отец получил всего 5 лет ссылки в Новокузнецк (Зап. Сибирь). В 32-ом мать с детьми поехала к отцу, так что моё отрочество прошло в Сибири. С 36-го мой отец, опасаясь повторного ареста, то и дело менял места жительства: Мариуполь, Рыбинск и далее — уже без меня — Богословск, Нижний Тагил, Ленинград. По профессии я математик. В России (в Москве) работал преподавателем (в школе, техникуме, институте), научным сотрудником, редактором физико-математической литературы (в последнем амплуа выступал и в Германии, — немецкий — мой 2-ой родной язык). В армии служил: пошел добровольцем в январе 42-го, некоторое время пробыл в Военно-Воздушной академии, был отчислен за недисциплинированность, отправлен в штрафбат, выкарабкался, очутился в 18-ой Воздушной Армии (радиотехником). В тюрьме не сидел (неизвестно, почему). В концлагере не был (тоже неизвестно, почему). Женат на Надежде Шатуновской. (В отличие от меня, она сидела, правда, не в советском концлагере, а в нацистских заведениях: была медсестрой на фронте, попала в плен под Вязьмой.) В мае 72-го я вылетел из марксистского рая и, наскоро заскочив в Израиль, обосновался в Германии, во Франкфурте-на-Майне. Моя семья (жена, дочь, зять, внук и внучка) приземлились в Вене только в сентябре 78-го года; теперь все они в Париже. Моя дочь Ольга, к слову будь сказано, очень способная: сумела сесть в 19 лет (Лефортовский изолятор, Казанская психотюрьма, — см., например, мой поэтоочерк «Семь раз Казань» в «Гранях» № 92-93). Что касается изящной словесности, то в СССР я сделал поистине головокружительную карьеру: напечатал 24 переводных стихотворения (с немецкого, французского и идиш) и 3 собственных (одно в 14 лет в газете «Большевистская сталь», два — в преклонном возрасте в альманахе «Фантастика»). В самиздат я свои творения — с целью их распространения — никогда специально не пускал, — более того, я относился скорей неодобрительно к тому факту, что они без моего ведома размножались в седьмых и десятых копиях — с неизбежными искажениями. А чего я, собственно, ожидал, щедро раздаривая свою литпродукцию многочисленным друзьям и подругам — еще с довоенных лет? В 60-ые годы в помощь уценённым «эрикам» и антикварным «ундервудам» появились гробоподобные магнитофоны, новинки советской техники, и моя всенародная известность возросла: думаю, в Москве у меня стало не менее 50-ти читателей-слушателей, да еще человек по 15 в Ленинграде, Риге, Тбилиси и Воронеже. Во времена недолгого и весьма сомнительного послабления я отправил объемистую рукопись — но не в столичные совписы и худлиты, а в Ярославское книжное издательство: подобный обходной маневр был тогда в моде, кое-кому он помог; у меня сорвалось. Впритык к моему отъезду из России нам нанесли очередной визит любители художественной литературы из КГБ и прихватили на память все наличные экземпляры моей машинописной книги «Итак, итог». Но существовали и другие экземпляры, которые я своевременно посеял «на просторах Родины чудесной» (как вдохновенно пелось в радостной песне о великом Друге и Вожде). Один из этих потайных экземпляров моя жена переправила мне из Москвы в Иерусалим через Нью-Йорк — кратчайший путь в наше прогрессивное столетие. На Западе я опубликовал около сотни стихов и немного прозы, всё — в периодике. Книгу издать не могу: нет денег. А вот в Москве в свое время мою книгу обнародовали, правда, другую: «Задачник по высшей математике». И КГБ не возражал! За последние 2 года я напечатал еще с полсотни стихов (стал вхож в журнал «Время и мы») и поэтоочерк «Берлин 1980» (в «Гранях» № 119), но главное — ввязался в газетную свару, что создало мне в Париже некоторую скандальную известность — всё же лучше, чем ничего. А в этом году я всё-таки решил — в связи со своим шестидесятилетием — дебютировать сборником стихов и худпрозы: самое время! И вот он перед вами, этот сборник. Судите — но и судимы будете! Франкфурт-на-Майне, 8. 7. 81 Юрий Иофе




Сортировать по: Показывать:
Антология фантастики
Вне серий
X